И оживут слова. Часть II - Наталья Способина

Явился!

— А я думала, что тебя здесь нет, — озвучила я свою мысль.

— Как же нет, когда я обещал с вами ехать? — в его голосе послышалось легкое удивление и даже обида.

Впрочем, мне было на это откровенно плевать — я тоже сердилась. Однако, стоило посмотреть в его глаза, как злость куда-то улетучилась. Те сейчас по цвету походили на хмурое небо над нашими головами, и я невпопад заметила:

— Наверное, дождь сегодня будет.

Альгидрас озадаченно моргнул, выпрямился в седле и уверенно сказал:

— Не будет. Белена сказала, что к обеду облака разойдутся.

— У Белены опять был, — досадливо произнесла Добронега у меня над головой.

— По дороге заехал, — виновато сказал Альгидрас, расчесывая пальцами гриву своего коня и не глядя на Добронегу.

— Ох, Олег, Олег, управы на тебя никакой нет.

Альгидрас ничего не ответил, Добронега устало вздохнула, а я поняла, что этот неловкий разговор пора заканчивать. Задернув полог, я забралась обратно на свое место и отвернулась от Добронеги, чтобы она не увидела моей глупой улыбки. Отчего-то серое утро вдруг стало невозможно ярким и монотонная дорога вполне терпимой. Все так изменилось от присутствия одного-единственного мальчишки.

Я поудобней устроилась на подушках и наслаждалась вновь обретенным спокойствием, стараясь не думать о том, что вскоре будет привал и мне придется выходить из повозки и быть на виду у двух с лишним десятков чужих людей. Наконец послышалась какая-то возня, голоса, и мы явно сменили направление, потому что телегу затрясло сильнее. От тряски проснулась Злата.

Повозка вздрогнула и замерла. Я потянулась было к пологу, однако обратила внимание, что все продолжают сидеть на своих местах. Пришлось сделать вид, что просто решила сменить позу. Через какое-то время полог со стороны Добронеги отдернули, и Альгидрас, успевший снять шлем, протянул ей руку, помогая выбраться. Я вылезла вслед за ней, почувствовав, как горячие пальцы сжали мою ладонь, помогая мне удержать равновесие.

— Устала? — негромко спросил он, и в его голосе мне послышались виноватые нотки.

— Мог бы предупредить, что уедешь! Я не знала, что и думать. Думала, ты не вернешься, — прошептала я, выдергивая руку.

— Не мог, — так же тихо ответил он. — Я не думал, что уеду. Мне пришлось.

Он хмурился и вправду выглядел виноватым. Я дернула плечом и отошла от повозки, чтобы Злата могла выйти. Чувствовала я себя при этом так, будто мне снова пятнадцать и я влюбилась в мальчика из параллельного класса, с той лишь разницей, что теперь я осознавала, насколько все это глупо и нелепо выглядит.

Злата двигалась неуклюже и выглядела так, будто до сих пор не проснулась. Она на миг обняла Альгидраса, погладила его по затылку, что-то сказала на ухо, тот ответил ей, однако не обнял в ответ. А ведь раньше, в доме Радима он вел себя иначе. Сейчас же стоял так, как, наверное, и должен стоять рядовой воин князя: руки по швам, взгляд прямо перед собой. Злата это заметила, отстранилась, посмотрела на него недовольно и даже головой покачала.

Потом Злата решительно направилась ко мне, и не успела я опомниться, как она утянула меня в сторону за кустики. Сперва я чувствовала себя неловко и косилась на мужчин, но те разбирали седельные сумки, и на нас никто не обращал внимания. Закончив свои дела, мы со Златой, к моему удивлению, не вернулись на стоянку. Вместо этого Злата вывела нас на едва заметную тропку и уверенно направилась в противоположную сторону. Я несколько секунд недоуменно смотрела ей вслед, а потом — не бросать же ее одну — пошла следом. Оказалось, что Злата шла к ручью. Первым моим порывом было спросить, откуда она знает об этом ручье, но я тут же прикусила язык. Вероятно, Злата не в первый раз едет этой дорогой. Поэтому я молча последовала ее примеру: умылась и напилась из ручья.

На полпути к стоянке нам встретился что-то весело насвистывавший Горислав с небольшим котелком в руке.

— За водицей! — бодро объявил он нам и шагнул в сторону, ломая спиной кусты, чтобы мы смогли пройти по узкой тропке.

Злата прошла мимо, не посмотрев на Горислава, на секунду мне даже почудилась в этом некая демонстративность, я же не удержалась и покосилась на весельчака. Тот подмигнул мне так же задорно, как утром, и, стоило повернуться к нему спиной, как я почувствовала, что что-то коснулось моих волос. Отойдя на несколько шагов и приказав себе не оборачиваться, я ощупью нашла в волосах какую-то веточку. Вынув ее, увидела, что это цветок.

«Ну вот доиграется же, — подумала я. — Зачем он это делает? Злит кого-то?»

Я несколько секунд смотрела на цветок, а потом пристроила его на ветку ближайшего куста: бросить на землю рука не поднялась.

На стоянке кипела жизнь. Поодаль паслись расседланные лошади, поминутно пофыркивая и обмахиваясь хвостами в попытках отогнать мошкару. У поваленного дерева на месте старого кострища уже потрескивал костер, рядом с которым хлопотал один из воинов княжича. Взгляд сам собой заметался по незнакомым воинам, отыскивая Альгидраса. Тот нашелся почти сразу. Он стоял, прислонившись спиной к дереву, и острил длинную рогатину. Закончив работу, Альгидрас, со словами «лови еще», перебросил палку княжескому воину, занимавшемуся костром. Тот ловко ее поймал и воткнул острием в землю рядом с костром. По другую сторону огня уже торчала вторая рогатину.

— Посторонись, красавица, — раздалось над моим ухом, и я подпрыгнула от неожиданности.

Горислав заливисто расхохотался.

— Балбес, — процедила я.

В ответ он рассмеялся еще звонче и, задев по пути плечом одного из свирских воинов, приблизился к костру, поставив на землю наполненный котелок.

— Дозубоскалишься, — довольно громко проговорил воин Радима, которого только что задел Горислав.

— Охолонись, — тут же раздался рядом суровый голос.

Я посмотрела на говорившего. Этот воин был в красном плаще. Я с удивлением поняла, что вижу его впервые. Не молод, впрочем, понятие возраста здесь было очень относительным. Сам Радим порой выглядел так, будто ему далеко за сорок. Воин был невысокого роста, волосы и бороду его уже тронула седина. Окликнувший Горислава тут же опустил голову и недовольно пробормотал:

— Да ходит тут, зубоскалит, девок цепляет.

— Охолонись, я сказал, — повторил еще раз свирский воин, и я поняла, что, вероятно, он здесь главный.

Тут же мне пришла в голову мысль: «Интересно, он главный над всем отрядом или только над людьми Свири? И что, если начнется какая-нибудь потасовка?».

Горислав, прекрасно слышавший этот разговор, несколько секунд стоял, разглядывая костер, а потом круто развернулся. У меня екнуло сердце. Однако он приблизился к воину, положил ладонь тому на плечо, склонился и стал что-то тихо говорить. Воин слушал внимательно, потом дернул плечом, сбрасывая ладонь, и пробормотал: